Содержание статьи
"Забавно получается", — говорит Билл Гейтс, расслабляясь в своём офисном
кресле. "В молодости я не был знаком с пожилыми людьми. Когда мы делали эту
микропроцессорную революцию, среди нас не было ни одного пожилого человека. Ни
одного. Удивительно, насколько эта отрасль постарела". Я и соучредитель
Microsoft, парочка старикашек за 50, обсуждаем интервью, которое я взял у
взъерошенного Гейтса более четверти века назад. Я пытался запечатлеть то, что
казалось мне пылающим очагом зарождающейся в то время компьютерной революции —
страшно одержимых, невероятно мозговитых и бесконечно изобретательных людей,
называемых хакерами. Тогда Гейтс только-только провернул дело с предоставлением
операционной системы DOS компании IBM. Его имя ещё не стало расхожим словом, да
и само Слово (имеется в виду текстовый редактор Word) ещё было просто словом. Мы
много раз беседовали с ним после, но первый раз был особенным. Было видно, что
его страсть к компьютерам будет иметь историческое значение. Он воспринимал моё
почтение как нечто новое и интересное, но уже тогда я был уверен, что пишу о
движении, которое повлияет на каждого.
Книга, над которой я работал, "Хакеры: герои компьютерной революции", вышла
более 25 лет назад — в последние дни 1984 г. Мой редактор требовал масштабности,
поэтому я хорошенько замахнулся и настрочил повесть на 450 страниц из трёх
частей, в которой я придерживался той точки зрения, что хакеры, бывшие
блестящими программистами, открывшими новые компьютерные миры, играли ключевую
роль во времена лихих цифровых перемен.
На самом деле я не ожидал, что приду к такому заключению. Садясь за книгу, я
считал хакеров лишь интересной субкультурой. Но по мере работы над книгой я
обнаружил, что их невероятное шутовство, ровно как и блаженное безразличие к
мнению других, и привели к тем прорывам, которые определили принципы работы с
компьютерами для миллионов людей. Первые хакеры из МТИ поняли, что компьютеры
можно использовать для того, что сегодня называется обработкой текстов. (Их
первая программа имела вполне подходящее название "Дорогая пишущая машинка",
учитывая, что машина, на которой она работала, стоила $120 000.) Они изобрели
цифровые видеоигры. Инженеры-бунтари из клуба энтузиастов-компьютерщиков
"Homebrew Computer Club" в Силиконовой долине первыми применили новые дешёвые
чипы для создания персональных компьютеров. Начинали они как кучка маргиналов,
но затем превратили сложную математику закона Мура в непрерывный поток
технологических достижений, изменивших мир и затронувших жизнь каждого из нас.
При этом многие из них занимались этим просто ради удовольствия, которое они
получали, когда удавалось создать очередное цифровое чудо.
Однако за этой изобретательностью скрывалось кое-что более интересное: все
настоящие хакеры разделяли определённую систему ценностей, которая затем
превратилась в кредо века информации. Я попытался классифицировать эту негласную
мораль и перевести её в ряд принципов, называемых хакерской этикой. Некоторые из
этих понятий кажутся сегодня предельно очевидными, но в те времена они были в
диковинку ("На компьютере можно создавать искусство и красоту"). В других
говорилось о меритократии цифрового века ("Хакеров судят по их хакерским
способностям, но не по фальшивым критериям вроде степеней, возраста, расы или
положения"). В одном постулате компьютеры рассматривались в качестве
инструментов восстания, дающих силу любому, имеющему клавиатуру и мозги ("Не
доверяй авторитетам — продвигай децентрализацию"). Но есть одна заповедь,
которую я считаю основой хакерской культуры, и которая вызвала множество споров:
"Вся информация должна быть бесплатной".
Стюарт Брэнд, крёстный отец хакеров и основатель Каталога всей Земли (Whole
Earth Catalog), хакнул даже это утверждение. Это случилось на первом Съезде
хакеров, как раз в ту неделю, когда вышла моя книжка, на заседании по вопросам
будущего хакерской этики, на котором я председательствовал. "С одной стороны,
информация должна быть дорогой, потому что она имеет определенную ценность", —
сказал он. "С другой стороны, информация должна быть бесплатной, потому что
стоимость её получения постоянно снижается. Вот мы и имеем постоянную борьбу
двух этих направлений". Этими словами он чётко сформулировал напряжённость,
которая с тех пор сопутствует хакерскому движению и выражается в периодически
обостряющейся борьбе гиковского идеализма с хладнокровной коммерцией.
Несмотря на довольно сухой первоначальный приём "Хакеров" (Нью-Йорк Таймс
назвала её "чудовищно раздутой журнальной статьёй"), со временем читательская
аудитория выросла настолько, что превзошла мои самые смелые ожидания. Во время
случайных встреч, в письмах и твитах люди постоянно рассказывают мне, как эта
книга воодушевила их и помогла в карьере. Листая "Хозяев судьбы" (Masters of
Doom) Дэвида Кашнера, я узнал, что будущий создатель Дума Джон Кармак прочёл её,
когда был ещё юным ботаником, и она помогла ему понять, что он не один такой в
этом мире. А во время недавней беседы с Беном Фридом, директором по
информационным технологиям Google, он пришёл с потрёпанным экземпляром
"Хакеров", чтобы взять у меня автограф. "Меня бы сегодня здесь не было, если бы
не эта книга", — сказал он.
Впрочем, хакеры вдохновили не только своих собратьев-технарей, а целое
поколение программистов, мыслителей и предпринимателей. От этого выиграли все,
кто хоть раз пользовался компьютером. Даже интернет существует благодаря
хакерским идеалам: его устройство, позволяющее свободный доступ, способствовало
его расширению. Слово "хакер" вошло в популярный лексикон, хотя и изменило своё
значение: в середине 80-х, после ряда компьютерных взломов, произведённых
подростками с персональными компьютерами, истинные хакеры стояли в стороне и
ужасались тому, как общественность начала называть этим словом — их словом —
людей, использующих компьютеры не как инструменты для изобретения и созидания, а
как инструменты для воровства и слежки. Хакеры, про которых писал я, не были
движимы жаждой воровства и уничтожения. С другой стороны, образ мирного хакера
тоже стал культурной иконой: рассеянный и добродушный вундеркинд, который
спасает Джека Бауэра из очередной переделки, орудуя клавиатурой, или мозговитый
миллиардер в футболке, несмотря на то, что сегодня такого, скорее всего, назовут
гиком.
Хакеры: цифровые революционеры, начало: 1, 5 — Билл Гейтс, соучредитель
Microsoft; 2 — Ричард Столлман, руководитель проекта GNU и основатель Фонда
свободного ПО; 3 — Стив Возняк, разработчик компьютера Apple II; 4, 6 — Ли
Фельсенштейн, создатель компьютера Osborne 1; 7 — Пол Грэм, один из создателей
пакета Viaweb и соучредитель Y Combinator.
В последних главах "Хакеров" я обратил внимание на угрозу коммерциализации,
которая, как я опасался, развратит хакерскую этику. Я не ожидал, что эти идеалы
преобразуют саму природу коммерции. Тем не менее, учитывая широкое
распространение хакерской этики и её тесное переплетение с мамоной, существенные
перемены в этом движении были неизбежны, подобно тому, как это происходит при
проникновении любой субкультуры в мейнстрим. Поэтому, перед выходом нового
издания "Хакеров" (этой весной выходит стереотипное издание в издательстве
O’Reilly Media, включая первую цифровую версию), я решил вспомнить и этих людей
и эту культуру. Как в фильме "Сломанные цветы", где Билл Мёррей пускается на
поиски своих бывших подружек, я хотел узнать, что произошло с моими героями за
все эти годы, в надежде на то, что их опыт поможет мне понять, как хакеры
изменили мир и наоборот.
Навестить я смог лишь немногих, но их примеры вполне отражают те изменения,
которые произошли в компьютерном мире за последние 25 лет. Несмотря на то, что в
целом хакерское движение восторжествовало, его создателей постигли разные
судьбы. Некоторые, как Билл Гейтс, стали богатыми, известными и влиятельными.
Они преуспели при переходе движения от замкнутой субкультуры до многомиллиардной
промышленности, даже если это означало отказ от некоторых основных хакерских
принципов. Другие же, не желая или не умея приспосабливаться к миру, который
обнаружил их страсть и начал её эксплуатировать, либо просто невезучие,
трудились в безвестности, стараясь не озлобиться. Кроме этого я нашёл и третью
группу: сегодняшние преемники хакерского наследия, выросшие в мире, в котором
коммерция и хакерство никогда не были противоположными ценностями. Они сеют своё
мировоззрение на новой плодородной почве, создавая тем самым будущее хакерского
движения.
Титаны
У настоящих хакеров отпусков не бывает. Поэтому Билл Гейтс больше не
настоящий хакер.
Гейтс и сам это признаёт. "Я верю в энергию и вынужден полностью с вами
согласиться. Объективно в юношестве моя энергия била через край", — говорит он.
"В двадцать я только и делал, что работал. А сейчас я ухожу домой ужинать. Если
ты выбираешь брак и детей и хочешь быть хорошим отцом и мужем, то придётся
отказаться от фанатизма".
Оглядываясь назад, Гейтс утверждает, что ключевой период его хакерства
случился ещё раньше. "Самым жёстким и фанатичным был период 13-16 лет", —
говорит он.
"То есть, к моменту поступления в Гарвард вы уже начали остывать?", —
спрашиваю я.
"В смысле круглосуточного программирования? О, да", — говорит он.
"Определённо мой программистский ум сформировался к 17 годам".
Он был всё ещё достаточно энергичным, когда я познакомился с ним в 27,
дерзким, но избегающим прямого взгляда в глаза. Половину нашей беседы он
просидел, уставившись в монитор, тестируя программу с новомодной мышью. Тем не
менее, на мои вопросы он отвечал развёрнуто, тараторя и высказывая весьма
самоуверенные взгляды по поводу некоторых людей, с которыми, и против которых,
он работал на заре развития ПК. Эта энергичность и сформировала его работу и его
компанию, и помогла превратить Microsoft в софтверного бегемота, а его самого —
в богатейшего человека планеты (по крайней мере, на достаточно долгое время).
Его вера в хакерство сопровождает всё, что он делает, включая решения о найме
персонала. "Если вам нужен инженер", — говорит он, "посмотрите на его код. И
всё. Если он мало программировал в своей жизни, не нанимайте его".
В истории хакерства Гейтс занимает особое место. Многие считают его лучшим
программистом всех времён. Его первая версия Бейсика, написанная настолько
грамотно, что работала в 4 килобайтах памяти Альтаира, была просто чудом. (Да, 4
килобайта, не мега-, не гига-, и не сегодняшний наш любимец, тера-). Когда люди
представляют компьютерного гика, то он, как правило, похож на молодого Гейтса.
Тем не менее, Гейтс и некоторые другие герои моей книги, вышли за пределы своих
хакерских корней. Эта группа помогла превратить хакерство из непонятной
профессии в глобальную экономическую и культурную силу, а затем собрала плоды
этого превращения: деньги, могущество и славу.
Такого бы не случилось, если бы Гейтс был простым хакером. Ведь только
отбросив хакерскую этику, он смог реализовать коммерческий потенциал компьютеров
и донести их до масс. Истинные хакеры призывали всех копировать, исследовать и
улучшать любые программные продукты, а Гейтс настаивал на том, что программное
обеспечение ничем не отличается от любой другой интеллектуальной собственности,
и что копирование цифрового продукта так же незаконно, как и кража рубашки из
магазина. В 1976 г. он написал открытое письмо компьютерщикам, копирующим его
программы, обвинив их в воровстве. Некоторые хакеры посчитали его послание
богохульством, им казалось, что Гейтс марает их любимое дело, вводя коммерческие
ограничения, которые задушат знания и творчество. Он назвал эти доводы нелепыми:
в конце концов, это бизнес. "Господи! Я поднял этот вопрос, мотивируя тем, что
если за программы будут платить, то я смогу нанять людей", — говорит он более 30
лет спустя.
Но конфликт не утихает. Гейтс переводит этот спор в перспективу, указывая на
то, что несколько столетий назад европейские издатели печатали книги
американских писателей безо всякой компенсации. "Бенджамин Франклин был так
взбешён, что мог бы написать точно такое же письмо", — говорит он. Сегодня
журналисты ломают головы над тем, как сохранить свой бизнес во времена, когда их
продукция так легко копируется и распространяется. Точно такая же динамика.
Похоже, подобный поворот Гейтса не смущает. "Возможно, журналистам будут платить
и через 20 лет", — говорит он мне. "А возможно, днём тебе придется стричь
волосы, а статьи писать по ночам. Как знать".
Хакеры: цифровые революционеры, начало: 1 — Ли Фельсенштейн, создатель
компьютера Osborne 1; 2, 6 — Ричард Гринблатт, один из пионеров программистской
элиты МТИ; 3 — Ричард Столлман, руководитель проекта GNU и основатель Фонда
свободного ПО; 4 — Тим О’Рейлли, издатель компьютерных книг; 5, 9 — Энди
Херцфельд, дизайнер первой ОС для Macintosh; 8 — Стив Возняк, разработчик
компьютера Apple II; 10 — Марк Цукерберг, основатель и ген. директор Facebook.
Чтобы добиться успеха в мейнстриме, Гейтсу пришлось отойти от жёсткого
морального кодекса хакеров. А вот Стиву Возняку для этого понадобилось лишь
надеть пару танцевальных туфель: будучи легендарным хакером, известным благодаря
разработке первого компьютера Apple, он стал чуть ли не поп-идолом, выступив в
прошлом году в шоу "Танцы со звёздами". Когда я с ним встретился, они как раз
собрались вместе со всеми конкурсантами для съемок финальной передачи. "Я
танцевал против Джерри Спрингера и Клорис Личмен", — рассказывал он за чипсами с
салсой в мексиканском ресторане г. Фремонт в Калифорнии. Тот факт, что он выбыл
в самом начале, нисколько не огорчил его. Мало что может огорчить Воза, даже то,
что участие в телевизионном шоу затеняет его компьютерные достижения: "Люди
подходят ко мне и говорят: "Боже, я видел вас в "Танцах со звёздами"!", на что я
отвечаю "Вообще-то я еще и компьютерами занимался".
Случайных поклонников можно простить за то, что они не знают о роли Воза в
развитии компьютеров. Сегодня он привлекает больше внимания своими необычными
увлечениями (кто-нибудь играет в поло на самокатах Сегвей?) или интимной жизнью
(у него был безумный роман с комиком Кэти Гриффин, хотя после этого он и женился
на женщине, с которой познакомился во время гиковского морского путешествия),
чем какими-то изобретениями. На некоторых сайтах появились колкие замечания,
безжалостно высмеивающие Воза-звезду и его частые появления в очередях магазинов
Apple в первые дни продаж, как неуместные. Но он не обращает внимания на
насмешки и вспоминает совет, который дал Гриффин несколько лет назад: "Ты можешь
меня смущать, можешь оскорблять, можешь смеяться надо мной сколько хочешь, если
это доставляет людям радость, то оно того стоит". Когда я описывал Воза в своей
книге, он был стеснительным и сомневающимся миллионером. Теперь он стал
уверенным и всеми любимым талисманом хакерской культуры в целом.
Воз по-прежнему иногда появляется в новостях, как человек, стоящий за
стартапами, продвигающими потенциально революционные технологии. Проект CL9
должен был создавать сверхмощные пульты дистанционного управления. Проект Wheels
of Zeus (Колёса Зевса) обещал дать людям возможность следить за своим имуществом
посредством беспроводных технологий. Но первый так и не оправдал ожиданий, а
второй так ничего и не выпустил.
Сейчас он работает в компании Fusion-io, которая оказывает складские услуги.
"Я много работаю в сфере продаж и маркетинга", — говорит он. "Но я также слежу и
за технологиями, которые могут оказаться конкурентоспособными в будущем".
Но даже Воз не ожидает, что создаст второй Apple II. Роль образца для
подражания стала лучшим, что он сделал в 2010 г. Его широкая известность служит
постоянным напоминанием о том, что мозги и талант могут побить традиционные
представления о крутости. Он ботаник из машинного зала, чья фигура (и
благополучие) затмевает стареющих королей школьных вечеринок. И это вдохновляет
ботаников повсюду.
Его протеже Энди Херцфельд продолжает жить в духе хакерства. Он не был одним
из главных героев моей книги, но как один из первых сотрудников Apple и дизайнер
операционной системы для Macintosh, вполне мог бы им быть. Сегодня он работает в
Google, где самым заметным его достижением стала функция хронологического вывода
запросов в Google News, которая позволяет пользователям увидеть развитие
какого-либо события во времени. Однако быть хакером в пятьдесят не то же самое,
что в двадцать. "Когда я хакал на Маке, я мог заработаться и подумать, что
прошёл только час, а потом посмотреть на часы и обнаружить, что на самом деле
прошло уже четыре", — рассказывает Херцфельд. "Теперь, когда мне кажется, что
прошёл час, и я смотрю на часы, то оказывается, что прошёл час".
Эта перемена связана не только с возрастом. Ему также пришлось подстроить
свой стиль работы для служения гиково-промышленному комплексу, которым является
Google. С одной стороны Google — это хакерская Мекка. Там ценят специалистов как
важнейший актив. "От вас ждут, что вы будете работать со страстью", — говорит
он, — и это определённо благоприятный фактор для хакеров. К тому же компания
поддерживает открытое ПО. Тем не менее, Херцфельд не может не упомянуть о том,
что Google, всё-таки, является крупной компанией с жёсткими стандартами и
определёнными принципами разработки своей продукции, что делает работу более
формальной и менее весёлой. "Я отношусь к своей работе, как художник", — говорит
он. А в Google "Я не получаю радости от реализации своих творческих
способностей, в чём и состоит мой подход к работе".
Однако, утратив личный контроль, он приобрёл беспрецедентную возможность
оставить свой след в мире. Работая в Google, можно лишь несколькими строчками
кода повлиять на жизни миллионов. А это даёт уже другие ощущения, в отличие от
тех, которые он испытывал в ранние годы Apple, когда потенциал каждого нового
продукта был неизвестен и безграничен. "Сейчас гораздо больше возможностей
повлиять", — говорит он. "Всё это распространилось насколько широко, насколько
это только возможно. Google, iPhone — они влияют на культуру сильнее чем Битлз в
60-х. Они формируют человеческую расу".
Идеалисты
Ричард Гринблатт сообщил мне, что больше не может молчать и выскажет всё, что
думает. Ого. В начале 60-х Гринблатт был эталонным хакером проекта MAC
Массачусетского технологического института, предтечи легендарной лаборатории
искусственного интеллекта. В книге я рассказывал, как другие хакеры из МТИ,
шокированные его гигиеническими привычками, придумали термин "миллиблатт" —
единица измерения неприятности запахов, что было не очень-то лестно. Неужели
сейчас он выскажет мне то, что накопилось за эти годы?
К моему облегчению, Гринблатт больше переживает по поводу так называемой
дряхлости информационных технологий. Ему не нравится, как применяются
доминирующие языки программирования вроде HTML и C++. Он скучает по LISP —
любимому языку, с которым работал еще в МТИ. "Мир в заднице", — произносит он,
прежде чем пуститься в технический анализ текущего состояния программирования,
за которым я даже не надеюсь поспеть.
Но программирование — лишь верхушка айсберга. Настоящая проблема, по словам
Гринблатта, состоит в том, что интересы бизнеса вторглись в культуру, основанную
на идеалах открытости и творчества. В лучшие дни Гринблатта они с друзьями
свободно обменивались кодом, посвящая себя исключительно цели улучшения своих
программ. "Сегодняшняя тенденция говорит — давайте так оформим наши веб-сайты,
чтобы приходилось постоянно нажимать на кнопку, чтобы увидели больше рекламы", —
сокрушается он. "По сути, выигрывает тот, кому удаётся сделать всё наименее
удобным для пользователя".
Гринблатт не из таких. Он принадлежит к группе "правоверных", которые
по-прежнему придерживаются своей первоначальной мотивации: радости открытия и
свободного обмена идеями, даже когда их страсть превратилось в многомиллиардную
промышленность. Несмотря на свой талант и значимость, они так и не выпустили
ничего дорогостоящего и не стали культом. Они просто продолжили быть хакерами.
Здесь, на 25-м хакерском съезде, ежегодном собрании, прославляющим радость
создания по-настоящему клёвых вещей, меня окружают такие же идеалисты. Я не
посещал съезд уже несколько лет, но всё осталось по-прежнему: хакеры собираются
на курорте Северной Калифорнии и 48 часов до глубокой ночи обсуждают всё подряд:
от экономической теории до хранения данных. Собравшиеся уже весьма немолоды,
несмотря на запоздалые попытки привлечь как можно больше участников моложе 30.
Пусть компьютерная отрасль и полна молодых гениев, но старики работают в ней всё
так же усердно, даже если многое из того, что они делают, остаётся блаженно
непонятным.
Гринблатт постоянный участник съездов, как связующее звено с Месопотамией
хакерской культуры — МТИ. Он появился в школе сразу после того, как члены
Технического клуба модели железной дороги получили доступ к редкому
интерактивному компьютеру. Гринблатт стал одним из лучших: блестящий
программист, к достижениям которого принадлежат изощрённый компилятор LISP и
одна из первых самостоятельных шахматных программ. В МТИ его называли хакером
хакеров.
И всё же, в отличие от Гейтса, Возняка или Херцфельда, работы Гринблатта так
и не получили всеобщего распространения. В 80-х он основал компанию по
производству LISP-машин, но она не оправдала себя. Он не был хорошим
бизнесменом. Сегодня он называет себя независимым исследователем. Он переехал в
дом своей матери в Кембридже, штат Массачусетс, чтобы заботиться о ней, и после
её смерти в 2005 живёт там в одиночестве. "Главный проект, над которым я работаю
уже 15 лет, называется "поточная память" и связан с восприятием английского
языка", — рассказывает он. "Пока это лишь на стадии исследования, но уже кое-что
есть".
Сегодняшнее состояние хакерства Гринблатт называет павшим миром. Даже само
слово утратило своё значение. "Они украли его", — говорит он, "оно безвозвратно
потеряно".
Гринблатт отнюдь не одинок в своей тоске по прошлому. С Ричардом Столлманом,
одним из обитателей Лаборатории ИИ МТИ, я познакомился в 1983 г. Уже тогда он
оплакивал упадок хакерской культуры и считал коммерциализацию ПО преступлением.
Когда я беседовал с ним в том году, в период взлёта компьютерной промышленности,
он посмотрел мне глаза и сказал: "Я не считаю, что программой можно владеть". Я
называл его "последним из истинных хакеров" и предполагал, что очень скоро мир
раздавит его как муху.
Как я ошибался. Кампания Столлмана в защиту свободного ПО продолжилась,
обернувшись непрекращающейся борьбой вокруг интеллектуальной собственности, и
принесла ему "грант за талант" Фонда МакАртура. Он основал Фонд свободного ПО и
написал операционную систему GNU, получившую широкое признание после того, как
Линус Торвальдс написал ядро Linux для работы с ней. Сегодня эта комбинация
используется в миллионах устройств. Но гораздо важнее то, что Столлман
предоставил концептуальную основу, которая и привела к развитию движения
программ с открытым исходным кодом — существенный элемент современного ПО и
самого интернета. Если бы в компьютерном мире были святые, то Столлмана уже бы
давно причислили к их лику.
Но и без того он известен почти как святой, благодаря своему непреклонному
характеру. В 2002 г. проповедник Creative Commons Лоуренс Лессиг писал: "Я не
очень хорошо знаю Столлмана, но я знаю его достаточно, чтобы знать, что он не из
тех, кто всем нравится". (Об этом также упоминалось в предисловии к собственной
книге Столлмана.) Время его нисколько не смягчило. В нашей первой беседе он
сказал: "Я последний выживший представитель мёртвой культуры. И, по правде
говоря, в этом мире мне уже не место. Я чувствую, что должен был уже умереть".
Теперь, встретившись со мной в китайском ресторанчике, он вновь это
подтверждает: "Я определённо жалел, что не покончил с собой при рождении", —
говорит он. "Но, учитывая, что я сделал в этом мире, очень хорошо, что я остался
жив. Так что, наверное, если бы я мог вернуться в прошлое и предотвратить своё
рождение, я бы этого не сделал. Но я точно хотел бы поменьше страдать".
Отчасти эти страдания были вызваны одиночеством — распространённая жалоба в
крошечном и одержимом мире компьютерных фанатов. (В 1980 г. Стэнфордский
психолог Филип Зимбардо высказал мнение, что хакеры являются антиобщественными
неудачниками, которые повернулись к компьютерам, чтобы избежать общения с
людьми.) Однако по мере распространения хакерской культуры распространялась и её
общественное признание. В наши дни компьютерные гики считаются не неудачниками,
а потенциальными предпринимателями. Они уже не страдают от невыносимой изоляции,
которая когда-то мучила Столлмана, благодаря, как это ни парадоксально, той
самой коммерциализации, которую он так оплакивает.
Сегодня, как и 25 лет назад, Столлман всё такой же фундаменталист и старовер
от хакерства. Его личный сайт — это солянка из призывов бойкотировать тех или
иных врагов от Блю-рэй до Дж. К. Роулинг. Он враждует даже с бывшими союзниками,
включая Торвальдса. ("Он не хочет защищать свободу пользователей", — утверждает
Столлман.) Особенно сильно он презирает Apple с их закрытыми системами и ПО с
цифровыми правами. Их продукцию он называет в стиле каламбуров журнала "Mad":
музыкальный плеер iScrod, мобильный телефон iGroan, новый планшетный компьютер
iBad. Ещё он постоянно нудит о равных возможностях для всех. Когда я говорю ему,
что "Хакеры" скоро будут доступны на Kindle, которую он вполне предсказуемо
называет Swindle, вся его суровость улетучивается от того, как энергично он
начинает убеждать меня в необходимости противостоять обременительной для
читателя технологии DRM. "Вы должны верить, что свобода важна, и вы её
заслуживаете", — говорит он. Несмотря на крушение иллюзий, в нём по-прежнему
полыхает пламя.
Ли Фельсенштейн тоже поддерживает свой огонь. Он был подрывным модератором
клуба "Homebrew Computer Club", пусковой площадки компьютерной индустрии, членам
которого, включая Воза, и было адресовано письмо Гейтса. Ветеран протестов за
свободу слова в Беркли, Фельсенштейн полагал, что если дать народу дешёвые
компьютеры, то каждый сможет получать информацию, обрабатывать её для лучшего
отражения правды и распространять. Он не ошибся насчёт подъёма компьютеров, но,
говорит, что до сих пор ждёт, когда начнётся связанная с ними демократизация.
"Линкольн Стеффенс как-то сказал: "Я видел будущее, и оно действует", —
рассказывает Фельсенштейн. "Но мне больше нравится, как эту фразу переделал один
парень: "Я видел будущее, и над ним нужно работать". На личном уровне карьера
Фельсенштейна проходила через взлёты и падения. Его прославляли за компьютер
Osborne 1, но компания лопнула. То же самое произошло и с Interval Research, где
он проработал 8 лет. "Я мог бы горевать по этому поводу, если бы хотел", —
говорит он, "Но я не хочу".
Вместо этого Фельсенштейн наставляет новое поколение гиков на путь истинный.
Недавно он помог организовать в калифорнийском Маунтин-Вью рабочую зону под
названием Hacker Dojo (Додзё хакера), которая берёт по $100 в месяц с каждого из
80 своих членов за доступ к полностью укомплектованной мастерской площадью около
2895 кв. м. с внутренней сетью. Это одна из нескольких "хакерских зон" по всей
стране — аванпосты, предназначенные для поддержки некогда изолированных и
неоснащённых компьютерщиков. "Я сенсей в этом додзё", — говорит он с широкой
улыбкой. "Сенсей Фельсенштейн".
Новое поколение
Гринблатт, Столлман и Фельсенштейн видят хакерство как набор идеалов. А Пол
Грэм видит его как мощный экономический двигатель. Сорокапятилетний
интернет-гуру, в своё время компьютерщик-фанатик, является соучредителем
инкубатора интернет-стартапов Y Combinator. Дважды в год его компания проводит
конкурс в стиле American Idol, чтобы отобрать 20-30 перспективных компаний для
начального финансирования и участия в десятинедельном учебном курсе,
кульминацией которого является мероприятие Demo Day, забитое бизнес-ангелами,
венчурными инвесторами и жаждущими кого-нибудь купить корпорациями вроде Google
и Yahoo.
Как Грэм отбирает самых перспективных кандидатов? Очень просто. Он ищет
хакеров. "Мы сами вполне по себе хакеры, так что распознать родственную душу
легко", — говорит Грэм, который в 1995 г. стал одним из создателей первого
веб-приложения Viaweb. "Хакеры достаточно хорошо понимают систему, чтобы
управлять ею и заставлять её делать то, что им нужно, а может быть даже и
больше". Лучшие шансы, говорит он, у так называемых "хакеров мироздания", людей,
"которые умеют разбираться не только с компьютерами, но и со всем". По словам
Грэма в наше время инвесторы с удовольствием нанимают или вкладываются в фирмы,
управляемые хакерами. "На Demo Day мы говорим стартаперам: "Если будете чересчур
нарядными, то инвесторы примут вас за идиотов". Им нужны новые Ларри и Сергей, а
не менеджеры младшего звена".
Столлмана ужаснулся бы тому, как Грэм приравнивает хакерство к
предпринимательской эффективности. Однако Грэм обнаружил, что хакерским
ценностям бизнес не угрожает — они завоевали бизнес. Решение проблем по
инстинктивным ощущениям, а не по точным инструкциям. Децентрализованное принятие
решений. Ставка на качество работы, а не на качество одежды. Это всё хакерские
идеалы, и они просочились в мир бизнеса.
Появилось новое поколение хакеров: компьютерщики, которые воспринимают бизнес
не как врага, а как средство реализации и распространения своих идей и
изобретений. Возьмём основателя и ген. директора Facebook Марка Цукерберга,
сумевшего заманить 400 млн. пользователей и заставить их делиться подробностями
своей личной жизни. В 25 он доказал, что прекрасно разбирается в вопросах
коммерческого развития, беззастенчиво открыв свой сайт для рекламодателей и
торговцев. Тем не менее, он явно считает себя хакером: в прошлом году на
конференции потенциальных интернет-предпринимателей он сообщил аудитории: "У нас
есть моральная цель, и мы хотим создать хакерскую культуру".
Чтобы узнать, что же он имел в виду, я навестил его в головном офисе Facebook
— огромном здании на Калифорния Авеню в Пало-Альто, на той же улице, где в 1983
г. я снимал комнату, когда работал над "Хакерами". К моему удивлению, на
Цукерберге, известном своей любовью к толстовкам North Face, красовался галстук.
Он объяснил, что заканчивается год, в течение которого он обещал своей команде
каждый день ходить на работу в галстуке. Год выдался хорошим для Facebook,
несмотря на рецессию, сайт увеличил свою пользовательскую базу более чем вдвое
и, наконец-то, принёс прибыль. "Может быть, это и красиво", — говорит он про
галстук, "Но, по-моему, он только душит меня".
Стиль Цукерберга, пожалуй, не имеет ничего общего с золотым веком хакерства,
в отличие от его трудовой этики. "Мы начали не с какой-то великой теории, а с
проекта, собранного на коленке за пару недель", — рассказывает он. "Вся наша
культура основана на том, что мы хотим делать вещи быстро". Каждые полтора-два
месяца в Facebook проводятся "хакафоны", на которых участникам даётся одна ночь,
чтобы придумать и реализовать проект. "Смысл в том, что за ночь вполне можно
создать что-то хорошее", — говорит он. "И таков теперь характер Facebook. Мы
твёрдо верим, что нужно двигаться быстро, раздвигать границы, разрешать ломать
устоявшееся. Это определённо совпадает и с моим характером".
Цукерберг считает, что в непрекращающемся состязании талантов побеждает та
компания, в которой работают лучшие хакеры. "Хороший хакер может стоить 10-20
специалистов, и мы стараемся этим пользоваться. Мы хотим быть такой компанией, в
которой захотят работать лучшие хакеры, потому что наша культура такова, что они
смогут быстро реализовывать свои идеи и делать сумасшедшие вещи, а их выдающийся
талант не останется незамеченным".
В отличие от первых хакеров, поколению Цукерберга не приходится начинать с
нуля, чтобы научиться управлять своими машинами. "У меня никогда не было желания
разобрать свой компьютер", — говорит он. Будучи многообещающим хакером в конце
90-х, Цукерберг возился с языками высокого уровня, что позволяло сосредоточиться
на системах, а не на машинах.
Например, играя со своими любимыми черепашками-ниндзя, Марк не разыгрывал с
ними битвы, как другие дети, он создавал сообщества, и черепашки у него
взаимодействовали друг с другом. "Мне просто было интересно, как работают
системы", — говорит он. Точно так же, когда он начал играть с компьютерами, он
хакал не материнские платы и телефоны, а целые сообщества. Например, пользуясь
системными багами, сбрасывал друзей с мессенджера AOL Instant Messenger.
Как и Гейтса, Цукерберга часто обвиняют в отступлении от хакерских идеалов,
потому что он отказывается давать другим сайтам доступ к информации,
генерируемой пользователями Facebook. Но сам он утверждает, что справедливо как
раз обратное: его компания выезжает (и строится) на свободном потоке информации.
"Я никогда не хотел владеть информацией, которой не было у других", — говорит
он. "Я считал, что всё это должно быть более доступным. Судя по тому, что я
читал, в этом и состоит сама суть хакерской культуры. Типа "Информация должна
быть свободной" и всё такое".
Предыдущее поколение хакеров, и я в том числе, беспокоилось, что коммерция
задушит инновации и загонит зарождающееся культурное движение в угол. Но
хакерство выживает и процветает, что свидетельствует о его гибкости. По словам
издателя компьютерных книг Тима О’Рейлли, который воспитывает хакеров на своих
так называемых не-конференциях Foo Camp, хакерская культура всегда найдёт новую
отдушину. Крупный бизнес может наткнуться на их прорывные открытия и превратить
их в товар, и тогда хакеры просто перейдут в новые неизведанные области. "Это
как в "Последнем танго в Париже", — говорит О’Рейлли, "фраза Марлон Брандо: "Оно
заканчивается, а потом начинается снова".
По словам О’Рейлли сегодняшняя область деятельности хакеров не ограничивается
лишь нулями и единицами: тот же самый подход — "разбери на части и собери
по-новому" — который когда-то программисты применяли к компиляторам, сегодня
применяется к автозапчастям и воздушным змеям. (Издательство O’Reilly Media
издаёт журнал Make и проводит фестивали Maker Faire, воспевающие дух
"самоделия".) Но даже в этой области, говорит он, начался сдвиг в сторону
предпринимательства. Истинные хакеры — те, которые занимаются чем-то
исключительно ради удовольствия, и которых удручают инвесторы и таблицы —
начинают поглядывать в другую сторону. По словам О’Рейлли наиболее активна
область самодельной биологии, в которой с генетическим кодом делают то же самое,
что предыдущее поколение делало с компьютерным. "Пока это на стадии забав", —
говорит он.
Спросите Билла Гейтса. Он скажет, что если бы был подростком в наше время, то
стал бы биологическим хакером. "Создание искусственной жизни через синтез ДНК —
это в некоторой степени похоже на программирование на машинном языке", — говорит
Гейтс, уже достаточно поднаторевший в вопросах болезней и иммунологии за время
работы в фонде Билла и Мелинды Гейтс. "Если вы хотите изменить мир по-крупному,
то начинать нужно именно с этого — с биологических молекул". Именно поэтому
хакерский дух выживет, говорит он, даже в эпоху, когда компьютеры так
распространены и ими так легко управлять. "Сегодня больше возможностей, но это
другие возможности, и им нужен такой же безумный фанатизм молодого гения,
который двигал компьютерную промышленность, и тогда они смогут оказать на нашу
жизнь такое же влияние".
Другими словами, хакеры станут героями и следующей революции тоже.
Оригинал:
Wired
Перевод:
Diggreader.ru
